Муж Клавдии, Андрей, был низок ростом, ряб, рыж, сух и хром. На войне он получил ранение в ногу, после ранения бежал к себе в деревню, где его спрятала его бабка в подполе. Когда пришли немцы, они нашли Андрея, но приняли его за глубокого старика, и не тронули. Он никак не мог, да и не хотел претендовать на руку и сердце Клавдии, если бы не перебили всех мужчин призывного возраста, ибо Клавдия действительно обладала необыкновенной красотой, большим физическим здоровьем, абсолютным музыкальным слухом (умела играть на гитаре, бабалайке и аккордеоне, хотя нигде не увилась этому), необыкновенным умом и чувством собственного достоинства. Кроме этого, у нее были старшие братья, которые, заметив намечающийся животик сестры, быстренько объяснили Андрею нелицеприятные перспективы его дальнейшей холостяцкой жизни. Клавдию тоже удалось уломать, хоть и не без труда.
Они стали жить вместе, но счастья не обрели. Злые языки сплетничали, что второго ребенка Клавдия родила вовсе не от Андрея, и Андрей его недолюбливал, хотя ничего и не мог доказать. Язвительная, прямолинейная, трудолюбивая, талантливая Клавдия работала запоем... и пила тоже запоем. У Андрея при всех его недостатках были золотые, мастеровитые руки, он работал с деревом на токарном станке, разводил пчел и очень любил деревья сажать. Не садовые, обычные, для души: барбарис, рябину, дикую грушу. Основной доход ему приносили навыки электрика. Платили щедро, угощали... наливали, обязательно. Редко, когда трезвый домой приходил. От водки и умерли оба, очень рано.
Ее смерть была первой и очень страшной.
Собственно тогда все так ходили: мои родители ходили со мной вместе - дорога от станции была, но только летом, в сухую погоду. В остальное время размывало дождями и засыпало снегом, поэтому все, кто жили в деревне Рогачево, ходили по шпалам. Я помню, что, пока я была маленькая мне было удобно топать по шпалам, но когда подросла, шаг стал слишком мелким, а через шпалу - слишком широким. От этого я постоянно сбивалась, отставала, родители уходили далеко вперед, а я бежала за ними и ревела низким басом...
Все ходили, и Клавдия ходила, но в тот раз она была сильно пьяна, подскользнулась и упала в ров с водой. Что-то там железнодорожники накопали, когда чинили пути. Самостоятельно Клавдия выбраться не могла, высокие скользкие глиняные стенки не пустили. Клавдия кричала всю ночь, ее крики слышала дежурная на переезде, но из будки не вышла: "Опять какая-то пьянь орет, зачем оно мне - разбираться." - мудро рассудила она. Не знаю, почему Клавдию не искали, а может и искали... Но к утру она замерзла, март все-таки.
Муж ее пережил всего на год,
Странно, что запоминают дети. Клавдия не любила ни меня, свою внучку, ни дочерь свою Галину, они часто ругались, но о чем были ссоры я по малолетству не понимала. Клавдия любила сына и невестку и их детей, это я хорошо помню.
Вообще, странные были времена. Кроме хождения по шпалам, автолавки, которая приезжала раз в неделю (привозили в основном хлеб и конфеты), моих свободных прогулок куда угодно с утра и до вечера (а мне было 4 года), школы, куда моя мама добиралась сама на электричке (вы только представьте это: дождь моросящий, снег по колено, вьюга, в 7 утра надо уже выйти, 40 минут до станции пешком, подождать электричку, а после уроков обратно, и при этом получить такое образование, чтобы после института устроиться в НИИ работать, проектировать посадочные средства для космических аппаратов) колхозы, галоши, новости из газет, катание на велосипеде "под рамой", деревянные самодельные лыжи, помощь родителям (не цветы полить, а навоз убрать или корову подоить) - и все это дакое далекое прошлое. 30 лет прошло, и мир совсем другой.
Для моей дочери Серега собирается проектировать систему "электронных дверей" с "распознаванием лиц" и электронным ключом. И провожает ее в школу, находящуюся в 5 минутах ходьбы, на всякий случай у дочери в портфеле телефон. А мне приходит уведомление о ее приходе-уходе через интернет...
Пьют, вот, по-прежнему. Или меньше? Ну и, пожалуй, нет никакого позора в том, чтобы родить без мужа.
Journal information